Тщательная разработка операций, отличная физическая и психологическая подготовка личного состава, профессиональное владение техникой и оружием — вот ключ к успеху немецких подразделений боевых пловцов, сумевших с очень незначительными для себя потерями нанести врагу наибольший урон во время Второй мировой войны.
Летом 1939 года у острова Кюрасао работала знаменитая экспедиция Ганса Хасса. Основной ее целью было изучение жизни и поведения акул и съемка фильма о них. В составе экспедиции был и искатель приключений из Вены Альфред фон Вурциан. Молодой парень во время работы над фильмом стал неисправимым романтиком моря. Ныряние среди хищников закалило его нервы, научило находить “безопасное в опасном” и всегда оставаться хозяином положения.
Но лето 39-го закончилось. Наступило 1 сентября. Экспедиция свернула свою работу и через Америку и Советский Союз вернулась на родину, где ее участники сразу загремели в армию. Однако вскоре командование решило, что члены экспедиции — гордость рейха и на фронте им делать нечего. Всех уволили из армии и дали возможность продолжать подводные исследования.

 

 

Вся группа отправилась в Эгейское море. Экспедиция расположилась в греческом порту Пирей, который служил базой гитлеровским кригсмарине. Однако мирная жизнь не давала покоя Альфреду. Он пишет в своем дневнике: “Сегодня снова ныряли на затонувшие суда у Пирейского порта. Все это выглядит так, будто никакой войны нет. Нужно было бы использовать наш опыт в интересах войны. Мы могли бы подплывать к кораблям и подрывать их. Я как-нибудь попытаюсь…”
Романтик моря становился романтиком подводной войны.
Полтора года ушло на пробивание идеи создания подразделения людей-лягушек. В командовании флота об этом слышать не хотели, придерживаясь традиционных методов ведения войны на море. Не заинтересовалось и командование инженерных войск. И лишь в контрразведке Альфред нашел понимание. После показа возможностей его группы в Олимпийском бассейне Берлина высшему командованию контрразведки Вурциан был направлен на учебу в Италию. Оказывается, идея, запавшая в душу молодому немцу в Пирейском порту, в Италии была давно реализована (еще в Первую мировую войну итальянцы на управляемой торпеде проникли в гавань Пула и взорвали австрийский линкор “Винибус Унтис”). А после повреждения линкора “Тирпиц” английскими сверхмалыми подводными лодками германское командование, спохватившись, начало формировать свои подобные подразделения кригсмарине.

Согласно договоренности с командованием Х флотилии МАС, два немецких пловца Альфред фон Вурциан и Рихард Рейман с мая по декабрь 1943 года прошли обучение на одной из баз подготовки итальянских боевых пловцов. Окончилось это обучение демонстрацией возможностей подводных диверсантов представителям командования кригсмарине.
Через день пловцы уехали в уединенный городок в Доломитовых Альпах, где они давно уже тренировались в учебном бассейне по нескольку часов в день. Здесь, в Вальданьо, оба немецких пловца ожидали результатов своего “рекламного трюка”. Пошлют ли их тотчас на задание? Нет, сначала им предстояло еще обучить своему искусству других.
2 января 1944 года в Вальданьо прибыли 30 новичков. Услышав их имена, “старички” насторожились: ремеслу “людей-лягушек” приехали обучаться лучшие немецкие пловцы-спортсмены.
Узнав, чем им предстоит заниматься, новички заявили: они не самоубийцы и участвовать в этой авантюре не будут. Фон Вурциан, для которого мужество давно уже стало делом привычки, убеждал их, что при правильном поведении опасная ситуация становится такой же безобидной, как прогулка лунным вечером по набережной, а кроме того, о диверсиях пока речь вообще не идет. Интенсивная спортивная тренировка — вот пока все, что требуется. Против этого никто из спортсменов не возражал. Пятичасовые тренировки их не пугали. Через некоторое время пловцы находились в отличной форме и стали более склонны к приключениям.

 

Непрерывная тренировка научила их двигаться в воде с ловкостью рыб — в ластах и без них, с кислородным аппаратом и в костюме. Скоро в бассейне учиться было уже нечему. Перешли к тренировкам в Венецианской лагуне, которая представляла собой идеальный полигон: соленая вода, течения, приливы и отливы, илистое дно, затонувшее судно... Порт и морской арсенал могли служить объектами учебных атак. Базировалась команда в заброшенном монастыре посреди лагуны, маскируясь под дом отдыха раненых.
Начались учения. Для длительного пребывания в холодной воде бойцы надевали на себя комплект водолазного белья, некоторые использовали даже меховые куртки. Сверху надевали костюм из тонкой резины. Если диверсант не пользовался аппаратом, то плавал на спине, таща за собой подрывной заряд. Бесшумно работая ластами и не поднимая волну, используя течение, пловец приближался к объекту. Из воды выглядывало одно лицо, намазанное жирным кремом с примесью сажи. На лицо натянута темно-зеленая сетка, укрепленная на вязаной шапке. Если даже пловца и замечали, его принимали за комок грязи или пучок водорослей, плывущий по течению. В поле зрения противника работать ластами было уже нельзя. Могла броситься в глаза более значительная по сравнению с другими предметами скорость передвижения. Поэтому на ближних подступах бойцы плыли исключительно по течению.
К кораблю, стоящему на якоре, подплывали с носа, поскольку направление течения от носа к корме. В 200-300 метрах от корабля боец прекращал всякое движение и, расслабившись, плыл по течению, неотступно следя за вражеским кораблем. Стукнувшись головой об обшивку, пловец продолжал дрейфовать примерно до мидель-шпангоута. Здесь нужно было погрузиться, чтобы прикрепить подрывной заряд. Погружаться следовало совершенно бесшумно. Плавучесть была отрегулирована так, чтобы из воды торчало только лицо, поэтому достаточно было сделать выдох, чтобы уйти в глубину. Нащупав боковой киль, диверсант одной рукой цеплялся за него, а другой открывал вентиль баллона с кислородом и подключался к респиратору. Укрепив подрывной заряд на боковом киле с помощью зажимов, диверсант отходил на некоторое расстояние от корабля и всплывал. Тренировки в Венецианской лагуне стали проходить безупречно.

 

Постепенно пловцы начали бравировать опасностью. Диверсантов катером вывозили далеко в открытое море, и они должны были по ручному компасу найти дорогу домой. По ночам они резвились на огромном полигоне, каковым являлись каналы Венеции. В полумраке, царящем под Мостом вздохов, по которому когда-то шли в свой последний путь приговоренные к смерти, начиналась вдруг какая-то возня, словно там кружились привидения. А вскоре Венеция действительно поверила в привидения. Нередко таинственным образом уносило с якорной стоянки рыбачью лодку со спящим в ней хозяином. Из шаланд, стоявших у причала овощного рынка, каждую ночь исчезали фрукты. Торговцы выставляли караулы, но на следующее утро корзины с лучшими плодами были снова наполовину пусты…
Но вершины своего искусства морские бойцы продемонстрировали во время набегов на тщательнейшим образом охранявшийся итальянский военно-морской арсенал. Один раз они увели из арсенала отличную гребную шлюпку и спрятали ее на своем уединенном острове-монастыре. В другой раз им едва не удалось “украсть” итальянский торпедный катер. Однако часовые на соседнем катере оказались достаточно внимательными и подняли тревогу. Черные фигуры скользнули в воду и исчезли. Часовые выпустили им вслед по нескольку очередей из автоматов, но боевые пловцы только посмеивались: они знали, что пули под водой совершенно не опасны.
Никто, кроме коменданта гарнизона Венеции, не знал, чьих рук это дело, а коменданту приходилось молчать, потому что пловцы были строжайше засекречены. Однако папка с жалобами, лежавшая на его столе, разбухала все больше. Каждую ночь на каналах раздавалась стрельба. Слабонервные часовые палили по всему, что казалось им подозрительным. А привидения не унимались. Комендант сделал пловцам отеческое внушение за грубое нарушение дисциплины. На следующий день из строго охраняемой комендатуры с собственного стола коменданта исчезла папка с уличающими документами…

 

 

Едва первые пловцы завершили учебу и уступили монастырские кельи молодым новичкам, тоже желавшим изучить необычное ремесло, как 6 июня 1944 года началось вторжение союзников на побережье в районе бухты Сены. К этому моменту подразделение “К” имело 30 полностью обученных боевых пловцов — горстку отчаянно смелых людей, готовых выполнить любую разумную задачу.
Вице-адмирал Гельмут Гейе, которому поручили формирование и командование подразделением “К” (kleinkampfverband — буквально “соединения малого боя”), сделал все для того, чтобы идеалом его боевых пловцов стал девиз Нельсона: быть братской семьей.
В подразделении “К” большое значение придавалось воспитанию инициативы и ответственности каждого отдельного бойца. Чин и должность имели значение только в том случае, если соответствовали личным качествам человека. Каждый из них обязывался хранить военную тайну, соглашался на службу без увольнений и полный разрыв с гражданской средой.

С восточного фронта на базу подразделения в Хейлигенсхафен приехали инструктора взрывного дела и разведподготовки. Затем появились тренеры по плаванию и джиу-джитсу. Надо было натренировать пловцов так, чтобы они могли вынести любое напряжение. Необходимо было также освоить навыки рукопашного боя и обезвреживания постов противника. Кроме того, пловцы изучали автодело и радиодело, иностранные языки, причем упор делался не на грамматику, а на знание крепких солдатских словечек. Добровольцев проверяли на пригодность к службе в подразделении, большинство отправлялось к прежнему месту службы, так и не поняв, зачем вообще побывали в Хейлигенсхафене. Отцов семейств и единственных сыновей в семье не брали.

 

Из этой пестрой толпы предстояло сделать сплоченный, монолитный воинский коллектив. Первые бойцы подразделения “К” даже сняли с обмундирования знаки различия, чтобы устранить мешающие сплочению факторы.
К боевым действиям командование подразделения “К” допускало только добровольцев, причем перед каждой операцией эти добровольцы писали рапорт. Пловцам предписывалось отказываться от операции, если они чувствовали, что не справятся с трудностями или просто сомневаются в успехе. Другой ведущий принцип гласил: каждый одиночный боец должен быть уверен, что у него есть значительные шансы остаться в живых. Каждое боевое средство должно быть так сконструировано, каждая операция так организована, чтобы военнослужащий мог после нее вернуться в расположение своих войск. Если противник обнаружит пловцов и начнет их преследовать, и у диверсантов не будет возможности уйти от преследования, то они должны не колеблясь сдаваться в плен, а отнюдь не умирать “смертью героев”. Многие объясняют успехи немецких морских диверсантов волей к самопожертвованию. На самом деле, добровольная смерть не пользовалась в подразделении “К” никакой популярностью.
“Наши диверсионно-штурмовые отряды по своему составу должны быть небольшими: восемь-десять человек, так как лишние люди только вредят делу. То преимущество, которое дает противнику его численное превосходство, мы должны сводить на нет умом, хитростью и мужеством. Чем меньше людей привлекается к выполнению задания, тем больше шансов на успех, меньше опасности оказаться обнаруженными противником, и тем легче отработать детали предстоящих действий, в ходе которых каждый участник должен быть уверен в своих товарищах, зная, что может смело положиться на них” — из этих слов командира одного из диверсионно-штурмовых отрядов подразделения “К” видно, какое значение придавалось подготовке каждой отдельной операции. Диверсионные операции продумывались самым тщательным образом, не упускалась ни одна деталь. Без этого они чаще всего проваливаются.

 

Операции планировались тщательно, с привлечением науки. На подразделение “К” работал целый научный центр. Возглавлял его д-р Конрад Фоппель, служивший много лет хранителем Лейпцигского музея страноведения. В его подчинении находился огромный штат талантливых географов, геологов, океанографов, метеорологов и математиков. В их распоряжении была библиотека в 30 тысяч томов, откуда они черпали сведения о любом участке европейского побережья. Первое задание, полученное научным центром, было таким: “Дать точную картину (с описанием, картами, фотоснимками) северного побережья острова Корсика. Указать несколько тихих, безлюдных мест, где бы яхта с осадкой 2 метра могла вплотную подойти к берегу и высадить людей. Наметить удобные маршруты в глубь острова”.
После 20 часов работы “Раум коппель” (так стал называться центр) выдал все источники, содержащие ответы на поставленные вопросы. К ним относились десятки книг с описанием берегов, отчетов исследователей, карт, снимков рельефа и целый ряд номеров новейших географических журналов, которые выписывали через нейтральные страны. На их основе были сделаны короткие и ясные разработки.
Диверсанты, которые при выполнении задания руководствовались данными “Раум коппеля”, вернувшись, с благодарностью говорили: “Мы еще ни разу не были в этом уголке земли, но мы могли, как старых знакомых, приветствовать каждую тропинку и каждую скалу: настолько все соответствовало предсказанному”.
…Когда в середине июня 1944 года пришел приказ о проведении первой диверсионной операции, для которой требовалось 10 боевых пловцов, участвовать в ней вызвались все 30. Все знали, что действовать предстояло в районе вторжения войск союзников, где противник располагал подавляющим превосходством в силах. Но пловцы были твердо убеждены в том, что вряд ли существуют такие ситуации, из которых хладнокровно-рассудительный одиночный боец не мог бы выйти победителем.

 

 

Первое задание боевым пловцам — взорвать мосты через реку Орн и Орнский канал, по которым союзники осуществляли снабжение своих войск вторжения. У этих мостов было сосредоточено столько зенитной артиллерии, что на немецкие самолеты, которых оставалось у люфтваффе все меньше, надежды не было. Мост через Орнский канал решили взорвать торпедой. Имеющую нулевую плавучесть торпеду с часовым взрывателем должны были буксировать три пловца. Торпеда на тележке была спущена в воду и… утонула. У немцев нерадивых в тылах и штабах тоже хватало — плавучесть торпеды была отрегулирована на соленую воду. Быстро конфисковав канистры с бензином в ближайшей автомобильной части и отрегулировав плавучесть торпеды, диверсанты двинулись на задание. Но вскоре утонула корма. Старший ефрейтор Рейман спустился на дно и понес ее на руках, держа над головой обеими руками. Задача была — минуя первый мост, захваченный англичанами, дойти до второго и заложить торпеду возле среднего быка. Подвергнувшись по дороге обстрелу собственной артиллерии, пловцы дотащили наконец торпеду куда следовало и, помогая совсем выбившемуся из сил Рейману, двинулись назад. Четыре часа спустя они были уже у своих. Мост взлетел на воздух. Но… это был не тот мост. Оказывается, на оперативной карте, которой пользовались диверсанты, отсутствовал мост, нанесенный на топографическую карту. Мужества и выучки это боевым пловцам не убавляет, но оперативного успеха эта диверсия не имела.
На реке Орн действовали двое пловцов. Сильное течение позволило им быстро достигнуть цели. Включившись в аппараты, они закрепили торпеду у мостового быка. Но теперь сильное течение, которое раньше им помогало, не давало уплыть. Пробовали идти по дну, но у грунта течение было ненамного слабее. Поняв, что до утра своей территории им не достичь, диверсанты решили переждать день в прибрежных зарослях. Нашли в утренних сумерках какую-то яму, которая оказалась… английским солдатским полевым сортиром. Позже выяснилось, что попасть в дерьмо для них было большой удачей.
В точно назначенное время торпеда сработала, мост рухнул, и поисковые отряды англичан начали тщательно прочесывать берега в поисках диверсантов. Только в свой сортир не догадались заглянуть. Ночью пловцы перешли в русло канала, где течение практически отсутствовало, и благополучно вернулись к своим.
Первый опыт диверсий прошел для боевых пловцов удачно. Взорвано два моста. Все пятеро пловцов вернулись с заданий.

 

В конце августа 1944 года диверсанты взорвали береговую батарею “Бак-дю-од”, с помощью которой англичане вели огонь по крупному немецкому гарнизону в Гавре. В ночь с 15 на 16 сентября 1944 года они взорвали главный портовый шлюз Антверпена, лишив союзников возможности использовать самый крупный по пропускной способности порт Западной Европы. А вершиной успеха немецких боевых пловцов стали взрывы мостов через реку Ваал в районе Нейменгена, где английские воздушно-десантные части удерживали важный плацдарм. Даже противник восхитился действиями пловцов. 6 октября 1944 года лондонская “Таймс” писала, что “нападение на эти мосты было одной из самых отважных диверсионных операций этой войны”. Напакостили бойцы подразделения “К” и в тылах наших войск, взрывая мосты через Одер, по которым наступала Советская Армия.
Многим планам немецких боевых пловцов помешало окончание войны. Например, практически все было готово к проведению диверсии на бензопроводе, проложенном под Ла-Маншем. Планировалось осторожно сделать в трубе технологическое отверстие и ввести в бензин химический состав, оказывающий замедленное разлагающее действие. Тысячи единиц боевой техники выйдут из строя, прежде чем противник обнаружит причину. Быстрое наступление союзников на суше сорвало эту диверсию, которая могла стать эталоном спецоперации.
Планировалась и диверсия в Нью-Йоркском порту. Предполагалось, что подводная лодка ляжет на грунт, команда боевых пловцов проникнет в гавань и заминирует крупные боевые и транспортные корабли зарядами с пропеллерными взрывателями. Такой взрыватель начинал работать от встречного потока воды, когда скорость судна достигала 6 узлов. Причину повреждения судна, подвергшегося диверсии в открытом море, выяснить почти невозможно.
Подобная операция была связана и с надводными кораблями. Выдавая себя за норвежцев, диверсанты планировали кочевать по южным широтам, пуская на дно корабли союзников. Судно заходит в порт или встает на рейде. Ночью мирные норвежские моряки превращаются в морских диверсантов, минируя корабли зарядами все с теми же пропеллерными взрывателями. Утром судно снимается с якоря и увозит боевых пловцов к месту следующей диверсии. Повезло и англичанам, и немцам. Пока судно с боевыми пловцами огибало Африку, война закончилась.

 

 

(взято с официального сайта журнала "Братишка")